не рассказать о Вендерсе.

Сама материя его фильмов, особая визуальность, предметность, не подразумевает возможности трансляции тех же смыслов вербальным способом. Иначе говоря, Вендерс, в отличие от большинства других режиссеров, не рассказывает, а показывает. Об этом и самые первые его слова в Токио-Га: если бы можно было снимать так, будто открыл глаза и просто смотришь на мир, не пытаясь ничего доказать (с) неточная цитата.

Зачем и почему был снят фильм? Вендерс едет в Токио, чтобы увидеть своими глазами, осталось ли там хоть что-то от виртуозно показанной знаменитым японским режиссером Ясудзиро Одзу исконно японской реальности. Вендерс идет по его стопам, использует его приемы съемки, беседует с его операторами и актерами. Фильм - своеобразный shrine Одзу и набросок Токио, вскользь, мельком. Документальный, и в то же время нестандартный, блуждающий камерой, кажется случайно, эклектично, перескакивающий с одних образов на другие - как в жизни, мысль, следующая за взглядом. Глубоко небезразличный, это ощущается с самого первого кадра, повторяющего один из любимейших мотивов Одзу - прибытие поезда. Никогда еще документальный фильм не владел так безраздельно не только моим вниманием, но и моей эмоцией - умение показывать так, что видеоряд становится твоим собственным взглядом, со-взглядом.

Токио-Га идет минут 90, если я не ошибаюсь, но говорить о нем можно долго. О том, как он снят, как он ведет за собой и заставляет улыбаться.

И о всяких замечательных вещах, вроде японской игры в гольф.

Гольф в Японии очень популярен. Знаете?

Но обычная цель игры - закатить шар в лунку - японцам до фени.

Выглядит это примерно так:

Огромный стадион. В центре, как водится, зеленое поле. Вместо трибун - многочисленные яруса, на которых устроены специально оборудованные "корзины" для шаров, из которых они автоматически подаются игроку. На этих ярусах японцы - мужчины, женщины и дети, заняты тем, что "отрабатывают движение", т.е. точность и четкость удара клюшкой. Это и есть цель игры в гольф "по-японски" - идеальный жест. Они машут, машут клюшками, даже вечером при свете прожекторов, а внизу сюрреалистическое зрелище - заваленное шарами для гольфа поле.

Или – полдня съемки в мастерской по изготовлению парафиновых макетов блюд. Зрелище завораживающее, похоже до невероятности. В результате - славино тоскливое «пойдем потом куда-нибудь поесть, а?»

.........



Вендерс говорит, что не помнит своей поездки в Токио. Единственное свидетельство проведенных там дней – отснятая пленка. Когда он просматривает ее, ему кажется, что он видел сон; сон, не канувший в лету лишь потому, что его запечатлела камера.

Он говорит: возможно, если бы в этой поездке со мной не было камеры, я запомнил бы больше.